Особый интерес вызывают осознаваемые направленные (целеориентированные) самоизменения личности, а именно — саморазвитие личности. Среди множества неисследованных проблем по-прежнему актуальной остается проблема выявления факторов, влияющих на выбор направлений саморазвития личности и факторов успеха их реализации.
Ключевым моментом в процессах целеориентированного саморазвития личности является самомотивация: и как фактор выбора целей, и как основа принятия решений, и как наиболее важный «двигатель» целенаправленных систематических усилий, и как способ самоконтроля, самокоррекции и самоподдержки.
Самомотивация — это процесс стимулирования личностью своей деятельности с использованием импульсов-побудителей, воспринимаемых как свои собственные, т.е. сформированных самостоятельно или интериоризованных ею.
Безусловно, каждая личность использует несколько механизмов самомотивации, но к зрелому возрасту формируются один-два механизма как приемлемые для большинства внутриличностных и социальных ситуаций. Доминирование этих механизмов в значительных временных интервалах приводит к выработке стилей самомотивации.
Стиль самомотивации представляет собой комплексную характеристику специфических процессов мотивирования личностью своей деятельности, включая как выдвижение мотивов и их борьбу, так и мотивационную презентацию их социуму.
В качестве важнейших стилеобразующих признаков самомотивации могут быть признаны: 1) тип самомотивации (позитивная, негативная); 2) принципиальные ориентации самомотивирования (рациональная, эмоциональная); 3) доминирующие источники мотивации (мотивация, идущая изнутри; инструментальная мотивация; внешняя самоконцепция, внутренняя самоконцепция; мотивация вследствие интернализации цели). Использование отмеченных выше стилеобразующих признаков в качестве оснований для типологии позволяет обнаружить 20 типовых стилей самомотивации личности, каждый из которых может быть исследован, оснащен диагностическим инструментарием, рекомендациями и тренинговыми алгоритмами, позволяющими в случае необходимости их корректировать. Преимущества предлагаемого подхода к определению стилей заключаются в сравнительной простоте анализа процедур самомотивации, возможности создания достаточно простого инструментария для самооценки и самокоррекции ее стиля без участия психоаналитика или консультанта.
Более сложный подход к изучению стилей мотивации, требующий профессиональной подготовки и сложного диагностического инструментария (прежде всего — компьютерного программного обеспечения), может быть осуществлен на основе введения в качестве дополнительных стилеобразующих признаков, задействованных при самомотивировании потребностей. В данном случае имеются в виду прежде всего вторичные (психогенные) и третичные (социогенные) потребности. Что касается первичных (висцерогенных) потребностей, то они, безусловно, могут быть мощнейшим стимулом самомотивации, но в современной культуре они задействуются в качестве основных лишь в экстремальных экзистенциальных ситуациях. Относительно психогенных потребностей можно сказать, что они представляют собой базу самомотивации личности и в стадии развития «потребность–цель» могут обладать значительной мотивационной силой. Однако представляется недостаточным объяснение процессов самомотивации личности только при помощи упомянутых трех видов потребностей. На наш взгляд, следовало бы анализировать и персонально-контекстные потребности. Под термином «персонально-контекстные потребности» мы будем понимать те из потребностей личности, которые сформированы вследствие воздействия конкретного социального окружения или текущей социальной ситуации. Персонально-контекстные потребности — это сложные межуровневые потребности: потребность в профессионализме, в моральном поощрении, потребность быть (слыть) модным, быть современным или «быть в курсе дела» (т.е. потребность в информационном обеспечении и видении конкретной ситуации) и т.д. В этой связи не может не возникать вопрос о том, не являются ли персонально-контекстные потребности личности простым дублем психогенных или социогенных потребностей? — Нет. К примеру, такая потребность, чаще всего определяемая как психогенная — потребность в познании — может быть понята в качестве базовой для потребности «быть в курсе дела», но далеко и далеко не во всех персональных контекстах.
Персонально-контекстные потребности могут как усиливаться за счет потребностей первичного, вторичного и третичного уровней, так и наоборот, — противоречить им. Как представляется, именно в этих взаимодействиях элементов потребностной сферы личности и следовало бы искать начальные (исходные) пред-импульсы деятельности. Как именно будут формироваться мотивы и антимотивы поведения, какие из них в конечном счете выполнят функции побудителя конкретных действий, зависит от того, имеем ли мы дело с гармоничным или простым соответствием, противостоянием или противоречием разноуровневых потребностей личности.
Поскольку персонально-контекстные потребности личности могут не образовывать ее органичных, глубинных подструктур, они могут быть преходящими, поверхностными. Однако это вовсе не означает, что персонально-контекстные потребности обладают меньшей детерминационной силой, подчас наоборот: они-то и выполняют роль тех самых канальных факторов, слабо учитываемых при анализе поведения личности. С одной стороны, изучение данного вида потребностей значительно расширяет поле анализа личности, с другой — делает его необычайно сложным. Отсюда — необходимость привлечения профессиональных психологов.
Разновидности социально-контекстных потребностей как оснований мотивационных механизмов личности могут быть выявлены на базе анализа уровней и видов социальных ситуаций.
Один из наиболее авторитетных зарубежных исследователей, занимающихся проблемами анализа социальных ситуаций, Д.Магнуссон предложил различать два вида социальных ситуаций: актуальные и воспринимаемые социальные ситуации. Представляется, что в таком различении мы имеем дело не с видами, а с двумя уровнями восприятия социальных ситуаций: актуальная социальная ситуация (весь комплекс психофизиологических данных органов чувств, социокультурных констант, нормативов, правил поведения, социальных статусов, ролей и окружающих факторов, доступных восприятию и осмыслению) и фиксируемая социальная ситуация (комплекс фиксируемых факторов в контексте субъективных ценностей, установок восприятия и мышления и интерпретаций). Воспринимаемая социальная ситуация — это своего рода конструкт, выстроенный на основе актуальной социальной ситуации по определенному проекту, задаваемому субъективными параметрами личности, прежде всего — установками восприятия.
Помимо этого представляется также возможным говорить о третьем уровне восприятия социальных ситуаций — мнимой социальной ситуации, которая выступает как неповторимый индивидуализированный комплекс представлений о социальной ситуации, реконструированных (домысленных, дополненных) в соответствии с глубинными ценностями, ориентациями, установками и предпочтениями личности. Фокус внимания личности может находиться на различных уровнях восприятия, а в процессе активного ее анализа — произвольно перемещаться с одного уровня на другой. В этом — одна из причин непроизвольного оценивания ситуации и неадекватных решений, связанных с ней. Именно поэтому В.Вундту, Э.Б.Титченеру, Т.Липсу, О.Кюльпе и другим психологам, применявшим интроспекцию (специально тренируемое самонаблюдение) в качестве научного метода исследования, приходилось перед проведением исследований нацеливать испытуемых различению уровней восприятия социального контекста и организовывать обучающие программы для отработки навыков произвольной канализации, например, восприятия актуальной или мнимой социальной ситуации.
Социальные ситуации, представленные в сознании на всех трех уровнях, оцениваются субъектом самосознания по ряду позиций:
1) дружественная — враждебная;
2) кооперативная — соревновательная;
3) глубокая — поверхностная;
4) равная — неравная;
5) формальная — неформальная;
6) ориентированная на задачу — не ориентированная на задачу.
Особое внимание следовало бы уделить анализу мнимых персонально-контекстных факторов, которые могут играть даже более значимую роль в мотивации поведения, нежели факторы, адекватно соответствующие действительности. Поэтому ряд мотивационных программ детерминирован именно оценками ситуации, в которой пребывает личность.
Не менее значимым фактором, оказывающим влияние на мотивацию саморазвития личности, является особенность структуры ее самосознания, причем важна не столько представленность элементов, сколько центрированность структуры на тех или иных элементах.
Исследовательских подходов к изучению структурных элементов и композиции Я-концепции может быть достаточно много. Предложим 14-элементную структуру самосознания личности и вкратце рассмотрим каждый из ее элементов на предмет наличия мотивационного потенциала саморазвития.
Базовыми системообразующими элементами мотивационной сферы самосознания личности являются реально-ориентированные структуры.
Реальное Я — это система психоэмоциональных представлений и отношений к своим характеристикам (тем, что человек дает себе сам, а также тем, которые ему дают другие и с которыми он согласен), основу которых составляют вербальные утвердительные высказывания-констатации и «утвердительные» образы.
Реальное не-Я, наоборот, содержит отрицательные высказывания и образы, выстроенные на основе суждений типа: «Я — не «новый русский»», «Я не имею опыта работы», «Я не кажусь очень красивым», и т.д. Реальное Я и реальное не-Я являются взаимодополняющими структурами самосознания. В какой-то части они являются взаимопересекающимися. В каждом из этих реальных Я есть составляющие, представляющие собой противоположные высказывания, но вместе с тем могут содержаться и такие высказывания, которые противоречат друг другу. Мотивационная сила обеих рассмотренных структур вследствие их реальной привязанности достаточно велика, если только между ними не наблюдаются значительные противоречия.
Особой подструктурой самосознания является также ситуативное Я — т.е. структура, отражающая комплекс свойств личности, актуализированных в данный момент времени под воздействием ситуативных факторов разнообразной природы: личного настроения, специфики межличностных отношений, деловых проблем, актуальных задач, физического самочувствия, погодных и иных условий. В структурах самосознания ситуативное Я выражается конструкциями типа: «Я сегодня рассеянна и невнимательна»; «Что-то сегодня я удивительно быстро все сделал, да к тому же не устал». Несмотря на то, что действие ситуации недолговременно, сформированные в ее ходе впечатления и оценки самосознания могут быть устойчивыми и даже пополнять структуры реального и эталонного Я. Ситуативное Я обладает огромным мотивационным потенциалом на этапе реализации намеченных программ саморазвития личности.
Помимо реально-ориентированных структур самосознания необходимо обозначение и исследование особой сферы самосознания, условно названной не познанное Я. Данная сфера представляет собой зону сомнения, неясности, неопределенности, непонимания и неидентифицированности. Она особенно значима на ранних этапах формирования интереса, осознания возможностей личностного роста.
Эталонное позитивное Я и эталонное негативное Я — это противоположные полюса самооценивания, включающие представления и образы того, какими характеристиками мог бы обладать субъект самооценки при данных конкретных обстоятельствах. Иными словами, это должное и не должное Я: представления человека о том, каким ему следовало бы быть сегодня. Представляются, что именно эти две взаимодополняющие структуры и являются основной сферой мотивационной активности при саморазвитии личности.
В конкретных актах самосознания (самооценивания, самоанализа, самокритики, самонаблюдения и т.д.) и позитивных, и негативных эталонных оценок может быть достаточно много, следствие этого формируются многие эталонные Я. Однако в целом у человека всегда имеется некое суммирующее понимание того, в сторону какого эталонного Я он изменяется (эволюционирует). Осознание направления и скорости этого движения и есть одна из точек отсчета, своего рода клавиша пускового механизма мотивации саморазвития.
Нереализованное позитивное Я — дистанция от реального позитивного Я до эталонного позитивного Я — это поле персонального психосоциального прогрессивного саморазвития. Нереализованное негативное Я — это дистанция от реального негативного Я до эталонного негативного Я, или поле падения (регресса, провала, неудачи). Обе стороны нереализованного Я напрямую могут и не взаимодействовать в самосознании личности, но сплошь и рядом напрямую канализированы в самосознании. Это достаточно заметно при прямых мотивационных переходах. Объем нереализованного позитивного Я — это поле поиска мотивов, тогда как объем нереализованного позитивного Я — поле поиска антимотивов саморазвития. Вместе с тем очевидно, что и в том, и в другом случаях превышение оптимума объемов чревато снижением мотивационной активности.
Идеальное Я включает такие характеристики свойств личности, которыми, по мнению субъекта самосознания, он мог бы обладать в идеальных, максимально благоприятных условиях. Количество образов идеального Я у субъекта самосознания варьирует от двух-трех до двух-трех десятков в зависимости от потребностей, широты кругозора, доминирующего стиля мышления, уровня развития воображения и склонностей к фантазированию. Идеальное Я выполняет психостимулирующие функции (главным образом, позитивного самооценивания), а также функции коррекции эталонного и реального Я.
Прошедшее (бывшее) Я — комплекс представлений о себе в различных ситуациях прошлого. По преимуществу оно включает те характеристики личности, которые на настоящий момент не включены в реальное Я или по тем или иным причинам остались неидентифицированными (формы поведения в исключительных и экстремальных ситуациях, нестандартные и нетипичные для данной личности характеристики и модели поведения, а также те черты, которые уже преодолены или утрачены). Представляется, что прошедшее Я мотивационные функции выполняет прежде всего в тех социально-контекстных ситуациях, которые требуют от личности подтверждения ее статусов и характеристик, ставших уже формальными или воспринимающихся как таковые значимым социальным окружением.
Фантастическое Я — комплекс образов, отражающий представления человека о том, какими чертами он обладал бы, случись с ним что-то необычайное или невозможное (утопическое Я). С одной стороны, фантастическое Я выполняет функции рекреации, психологической защиты и измерения границ возможного, с другой — это своеобразная форма осмысления и оценивания реального Я посредством активизации ситуативного мышления и гипотетического развития реальных наличных свойств личности применительно к исключительным обстоятельствам. Таким образом, фантастическое Я может рассматриваться и как форма проектирования развития личностных свойств. Поэтому такой личностный феномен, как остановленное саморазвитие, можно диагностировать по представленности и активности в самосознании фантазийных структур. Мотивационный потенциал фантазий в силу их образности, эмоциональности и объективной непредвзятости (вследствие «снятости» объективных ограничений) огромен, но существуют значительные ограничения в его использовании.
Если описанные выше структуры самосознания эго-центрированы и представляют собой относительно изолированное самоопределение, то следующие три структуры самосознания личности активно социально соотнесены и могут быть социо-центрированы и поэтому их наиболее значимой функцией является формирование мотивировок.
Историческое Я представляет собой некоторую обобщенную оценку значения личности в истории данного социума. Оно, с одной стороны, есть форма воплощения уровня притязаний личности и, одновременно, способ видения себя-в-мире, а также не что иное как инструмент осмысления главного в своей жизни и своей социальной миссии. Историческое Я играет особую роль в мотивации таких программ саморазвития, которые являются своего рода глобальными трансперсональными проектами.
Структуры Я-как-Мы и Я-как-не-Они позволяют осуществлять (и завершать) самоидентификацию и социальную адаптацию отнесением себя к группе людей, обладающих сходными характеристиками и, соответственно, исключая или даже противопоставляя себя людям с иными характеристиками. Вербально данные структуры воплощаются в самых разнообразных формах, представляя собой комплекс в той или иной мере упорядоченных «Мы»-суждений, «Они»-суждений, «Я-Мы»- и «Я-не-Они»-суждений. При нормальном развитии и высоком уровне активности мотивационной сферы личности например, в процессе самоописания характеристик личности, число Мы-ориентированных суждений преобладает над числом Они-ориентированных. Мы-ориентированные суждения во многих социокультурных контекстах, в частности, в общинных культурах, в обществах с доминирующими коллективистскими ценностями, в традиционных культурах становятся самым мощным мотиватором саморазвития личности. Поэтому в прикладных отраслях гуманитарного знания (в педагогике, управлении человеческими ресурсами, психологии рекламы, политической психологии, экономической психологии и т.д.) при формировании самоинициированного поведения следовало бы активнее использовать механизмы мотивации социальной значимостью.
При социально-психологических личностных девиациях, наоборот, личность чаще использует Они-суждения. И это значительно ослабляет мотивационную сферу саморазвития личности. Мотивационный потенциал как бы перерасходуется за счет затрат на двойное стимулирование (мотивационная поддержка «не-Мы» и мотивационная поддержка «Мы»). Так как ни одна из форм негативной мотивации не может напрямую стимулировать развитие личности, формируются усложненные маршруты косвенной мотивации.
Динамика представленной структуры самосознания может быть положена в основу типологии различных социальных субъектов, прежде всего — личности. Центрирование, акцентирование, доминирование и активизация каждого из четырнадцати элементов и связанных с ними процессов самомотивации соответственно приводят к формированию устойчивых социально-психологических механизмов мотивации. Например, достаточно четко прослеживаются:
— мотивация социальным самоутверждением (реалистический тип);
— мотивация самозащитой (отступающий тип);
— мотивация неопределенностью (бездействующий тип, безвольная или противоречивая личность);
— мотивация нереалистическим будущим (утопический тип);
— мотивация самофантазированием возможного будущего (фантазирующий тип);
— мотивация собственными негативными эмоциями, внутренней неудовлетворенностью, душевным беспокойством (неудовлетворенный, самокритичный тип);
— мотивация собственными положительными эмоциями и возможностью самоудовлетворения (самоудовлетворяющийся тип);
— мотивация прошлым опытом (инертный тип);
— мотивация коллективными социальными интересами (коллективистский тип); и т.д.
Доминирование двух и более сходных по какому-либо признаку мотивационных структур обязательно приводит к усилению (акцентуации) этих структур в сознании, а их различные сочетания могут являться основанием формирования иных, более сложных комбинированных типов самомотивации.
Если процессы самосознания гармоничны, пропорциональны и непротиворечивы, то субъект такого сознания будет представлять собой последовательную личность. В случае однозначного доминирования одного или нескольких сходных процессов формируется акцентуированная личность. В случае дисбаланса, дисгармонии и противоречий самосознания — противоречивая и даже патологическая, например, невротическая личность.
Структуры самосознания, базирующиеся на отрицательных суждениях, играют особую роль в демотивации саморазвития, которая в мотивационых процессах личности выполняет важнейшие функции.
Демотивация — это процесс снятия, ослабления психофизиологического напряжения, сформировавшегося как форма опережающего действия, предшествующего осуществлению запланированных (целеориентированных) действий.
Несмотря на то, что процессы мотивации поведения личности все больше привлекают внимание исследователей, обратные им процессы демотивации остаются за исключением немногих работ практически без внимания. Вместе с тем, очевидно, что во многих случаях как в процессе самомотивации, так при мотивации поведения другой личности, в первую очередь возникает именно необходимость вытеснения, нивелирования, устранения существующих сильных (доминирующих) мотивов, подчас сформировавшихся задолго до предпринимаемого мотивационного действия. Иными словами, демотивация, как правило, предшествует мотивационной деятельности.
Демотивация представляет собой комплекс сложных процессов, включающих выявление и периферирование доминирующего мотива, снижение его мотивационной силы, ослабление мотивационных установок, формирование когнитивного, эмоционального и побудительного диссонанса, снижение субъективной значимости, а в качестве результирующего этапа — полную декомпозицию мотива. Из этого следует, что объяснение функционирования этого комплекса процессов не может быть сведено лишь к объяснению механизмов и способов формирования антимотивов.
Демотивация, как и любой другой индивидуальный процесс, в результате практического применения закрепляется в поведенческих клише, и во взрослом человеке может представлять собой достаточно жесткий ригидный алгоритм поведения со сниженными контекстными адаптивными характеристиками. Это и дает основание надеяться на возможность изучения демотивационных процессов личности. С другой стороны, демотивация представляет собой процесс, закрытый для стороннего наблюдателя, так как люди не стремятся раскрывать причины задуманных, запланированных, нацеленных действий, которые не принесли значимых результатов. Поэтому процессы демотивации могут изучаться прежде всего при помощи лабораторного эксперимента, что, конечно же, снижает интерес исследователей и самих информантов к данной теме.
Негативные социально-психологические последствия демотивации: усиление неуспешного Я; апробация форм непродуктивной деятельности; снижение побудительной силы вытесненных (декомпенсированных) мотивов; формирование новых форм напряжения вследствие развития эффекта незавершенного действия. Эффект незавершенного действия, который имеет место даже в случае успешной демотивации с полной декомпозицией ведущих мотивов, в ряде случаев может быть минимизирован за счет рационализации, быстрого забывания, а также за счет ускоренного и активизированного процесса выбора нового объекта деятельности (и мотивации). Видимо, этот последний процесс и следует считать одним из наиболее значимых конструктивных эффектов демотивации.
В этой связи возникает ряд вопросов: имеем ли мы дело с демотивацией, если меняются ведущие мотивы при сохранении объекта деятельности? Каковы основные этапы демотивации и последовательность их смены? В каких случаях невозможна демотивация с полной декомпозицией мотива? и т.д. Исчерпывающие ответы на эти вопросы нельзя получить без учета характеристик и особенностей (формирования, развития, ситуативных воздействий и т.п.) ведущих мотивов — объектов демотивации, а также без рассмотрения типологии демотивации.
Учитывая характер архивации объектов демотивации, уже сегодня можно говорить о возможности различения завершенной (полной) и незавершенной (приостановленной) демотивации, в процессе которой ведущий мотив не исчезает из поля активного сознания личности. В данном случае мы имеем дело с мотивом-ценностью, который личность предполагает использовать при иных (удобных) обстоятельствах. Далее, следует различать источники, основные импульсы демотивации: интериоризированную и самоинициированную виды демотивации. Наконец, нельзя не учитывать, что на разворачивание процессов демотивации оказывают воздействие акцентуации личностных черт, поэтому необходимо учитывать особенности рациональной, эмоциональной, волевой демотивации. Каждый из указанных типов демотивации имеет характерные черты и специфические особенности. Последующие процессы мотивации личности должны быть скоординированы с предыдущими процессами демотивации, лишь в этом случае они могут быть развернуты в полной мере и эффективны.
В целом, оценивая демотивацию как соцально-психологический процесс, следует подчеркнуть, что он выполняет в индивидуальной психике важнейшие функции, подготавливая процесс заполнения мотивационного поля личности и может подлежать только контекстному оцениванию (для данной ситуации, личности, данного места, времени, мотивационного объекта и т.п.). Вместе с тем можно утверждать, что высокая частота и медлительность разворачивания процессов демотивации могут свидетельствовать о тенденциях к снижению социальной активности личности, ее мотивационного потенциала, о наличии противоречий между социальными восприятиями, социальными реалиями и ценностной сферой личности. Крайняя форма развития (доминирование) демотивационных процессов приводит к социальной апатии, социальному инфантилизму и депрессивным состояниям. Основная форма пропедевтики доминирования демотивационных процессов — формирование успешного Я с применением тактики «малых шагов». Успешное Я — это комплексная подструктура самосознания личности, базирующаяся на восприятии реального Я, эталонного позитивного Я как активно взаимодействующих (сближающихся) и поступательно направленных на осуществление (реализацию) идеального Я.
Достаточно актуальным и перспективным направлением исследований также является анализ национальных особенностей самомотивации личности. У каждого этноса складываются особые паттерны самомотивации. Среди факторов, влияющих на отражение национальных особенностей и национальной самобытности посредством таких паттернов самомотивации, можно назвать:
— национально-ориентированные программы мировосприятия;
— национальные представления о чертах национального характера;
— представления о должных и недостойных формах поведения представителей данного народа (более глубоко — система национальных ценностей, в том числе основанных как на религиозных, моральных, так и на политико-правовых и экономических представлениях);
— сложившиеся у других народов стереотипы восприятия представителей этого народа и связанные с ними социальные ожидания;
— часто воспроизводящиеся из поколения в поколение образцы самостимулирования (в том числе: образцы самопоощрения, самовосхваления, самонаказания, самоистязания и самопрощения).
Формирование национальных особенностей мотивации саморазвития личности во многом основывается на формировании определенных типов ориентаций как тотально доминирующих в структурах самосознания личности.
Ориентация субъекта — это его нацеленность на реализацию готовности и способности определенным образом реагировать на различные ситуации и априорно их оценивать. Мотивационные ориентации складываются на базе эмоциональных установок и ориентаций, на основе формирования общей эмоциональной направленности личности. Общая эмоциональная направленность личности является важной ее характеристикой. Известны результаты исследований Б.И.Додонова, который выявил 10 типов общей эмоциональной направленности личности:
1) альтруистический;
2) коммуникативный (потребность в общении);
3) глорический (потребность в самоутверждении, славе);
4) праксический (потребность в общей активности);
5) пугнический (потребность в преодолении опасности, в борьбе);
6) романтический (потребность в идеалах);
7) гностический (потребность в познании);
8) эстетический (потребность в прекрасном);
9) гедонистический (потребность в наслаждении);
10) акзитивный (интерес к накоплению, склонность к приобретательству, коллекционированию и т.п.). Можно дополнить:
11) эгоистический;
12) эвдемонистский (ориентация на счастье);
13) критический (установка на поиск недостатков и возможностей улучшения);
14) прагматический (потребность в получении практической выгоды);
15) аскетический (потребность в ограничениях, поисках аскезы), и др.
Эмоциональные ориентации, с одной стороны, раскрывают сложившееся, с другой — детерминируют будущее видение мира. Отсюда — их значимость для мотивации целеориентированного саморазвития.
Мотивационные ориентации личности могут быть явными, акцентированными и скрытыми. Явная направленность личности не скрывается самим человеком и очевидна для большинства окружающих. Акцентированная направленность личности для большей очевидности даже подчеркивается ею. Это, как правило, такие виды направленности, которые признаются и одобряются в обществе, референтной или значимой малой группе, а также модные формы поведения. Наоборот, скрытая направленность личности представляет предмет тайны личности и обнаруживается окружающими далеко не всегда. Скрытая направленность личности обычно проявляется при следующих обстоятельствах: в условиях экстремальности (ситуации, требующие ответственности, риска, срочной мобилизации всех сил, вынужденности действия, опасности, представления шансов); в условиях свободы (ситуации изменения статуса; появления объективных и субъективных возможностей, обеспечивающих достижение целей и удовлетворение потребностей, которые ранее были или представлялись недоступными, скрытыми, маскируемыми; свобода от страха, стереотипов, внешнего и внутреннего контроля); в условиях успеха (признание заслуг, достижения, карьерного движения, открывающие широкие возможности, допускающие переоценку ценностей, изменение самооценки, уровня притязаний); при вынужденных действиях в условиях неопределенности (например, при необходимости срочного принятия решения).
Предпринятый анализ может иметь практическое применение. Дело в том, что многие люди не задумываются о том, как они мотивируют свой выбор при принятии решений и вообще, как они мотивируют свою деятельность. Внимание и особый интерес к данной сфере управления своей личностью проявляется обычно лишь в ситуации сбоев, социального и личностного неуспеха; спонтанного совершения неожиданных, нерациональных, алогичных поступков; повторения уже имевших место серьезных ошибок и т.д. Современные подходы к менеджменту личности и, в частности, самоменеджменту предполагают применение более эффективных методик и технологий не управления «по ситуации», а управления опережающего, пропедевтического, антикризисного. Знание особенностей функционирования своей мотивационной сферы значительно повышает потенциал саморазвития личности за счет своевременного учета своего «индивидуального» фактора и грамотной мотивационной поддержки.
Оставив вне поля исследования дискуссии о содержании определения понятия «развитие», будем исходить из его понимания как системы необратимых качественных изменений какого-либо объекта, процесса или явления.
Интегрирующая модель Леонарда, Бивайса и Сколла (см.: Сидоренко Е.В. Мотивационный тренинг. СПб., 2001. С. 221).
В научной литературе известно и описано достаточно много так называемых вторичных (психогенных) потребностей: в безопасности, признании, в противодействии, в поддержке, в познании, в игре, в общении, в автономии, во властвовании, в доминировании, в уважении, в аффилиации (присоединении), в принадлежности, в инцидентах, в структурировании времени и т.д. (См. работы А.Маслоу, Э.Берна и др.)
К.Левину удалось обнаружить роль внешне незначительных, однако на самом деле значимых деталей и элементов ситуации — так называемых канальных факторов. По мнению К.Левина, канальные факторы при всей их внешней незначительности могут существенно влиять на ситуацию, усиливая или сдерживая воздействие других факторов. Так, например, публичное одобрение какой-либо возможной деятельности может являться критическим, решающим фактором в ее осуществлении. И наоборот, скажем, отсутствие способности своевременно сформулировать план действий может являться критическим, тормозящим фактором.
Виш и Каплан (1977) предложили различать соответствующие виды социальных ситуаций.
Т.е. текущее, настоящее, сегодняшнее Я.
В психоанализе иногда используется термин «Я-идеал» и употребляется или как синоним «Сверх-Я», или как обозначение более поздних (по сравнению с раннедетскими идентификациями с родителями) идентификаций с различными субъектами и присвоенных социальных норм.
Ситуация, которую Г.Самнер представил следующим образом: «собственная группа представляется человеку центром всего и все остальное шкалируется и оценивается по отношению к ней». — Цит. по: Овчаренко В., Грицанов А. Социальный психологизм. Минск, 1990. С. 67.
Как-то мне довелось слышать рассказ об одном четырехлетнем мальчике, родившемся в «смешанной» семье (мать — русская, отец — грузин) и всю свою небольшую жизнь прожившем в Москве. Однажды по какому-то поводу русский дедушка сказал мальчику: «Тебе, наверное, в тот момент было больно до слез». На это малыш с огромной гордостью ответил: «Я грузин, а грузин не должен плакать».
К слову, эти сложившиеся вовне национального сообщества представления иногда очень живучи и приходят в полном смысле слова из глубины веков. Так, например, оказывается, что бытующие сегодня представления о том, что только в процессе перестройки стало ясно, что русские не могут управлять в условиях демократии, анализировалось еще М.Вебером. В 1906 г. М.Вебер, касаясь в одной из своих статей роли земств в политической жизни России, писал: «Их деятельность в крайне трудных условиях должна бы положить конец постоянно возобновляемым разговорам о «неспособности» русских к управлению в условиях свободы». (См.: Вебер М. К состоянию буржуазной демократии в России / Сокращенный перевод // Синтаксис. Париж, 1988. № 22. С. 75. — Цит. по: Шамшурин В.И. Человек и государство в русской философии естественного права // Вопросы философии. 1990. № 6. С. 136.)
Источник: http://www.polygnozis.ru/
Автор: Галина .Владимировна.Черняева. Мотивация саморазвития личности//Полигнозис, 2(22), 2003
Add comment